О русском дворянстве у большей части из наших современников сложилось впечатление как о крупных землевладельцах, живших в роскошных усадьбах. Имения Строгановых в Волышове, Философовых под Бежаницами стали символами эпохи Российской империи. А как было раньше, до времени Петра I? О жизни русского дворянина в ту далекую эпоху идет речь в нашей статье.


"Не хочу учиться, хочу жениться", - этот шедевр из комедии Фонвизина давно стал определяющим для представлений о молодости мелкого помещика из сельской глухомани. Однако в XVI-XVII веках слово "недоросль" вовсе не несло негативного смысла. Оно обозначало просто "не доросшего" до службы отрока. Рождение мальчика в дворянской семье встречали с двойственным чувством. С одной стороны, рождался наследник поместья, с другой - воин, которому, возможно, было суждено сложить голову на войне. Боязнь сглаза, колдовства заставляла быть осторожными, поэтому, как и в крестьянских семьях, мальчики-дворяне получали наряду с крестильными именами имена-прозвища, под которыми они иногда известны по документам. В Пскове, например, известны помещики с именами Воронец, Соловец, Тонай; в Великих Луках - Воин, Дружина, Ишук, Окул. Часто среди прозвищ встречаются образованные от простого счета детей в семье: Меньшой, Первый, Третьяк.

На мальчиков и девочек в семьях смотрели по-разному. Сын был не только наследником, но и обязан был кормить и обеспечивать престарелых родителей до их "живота". Сложнее, когда в семье было несколько сыновей, и в этом случае поместье отца оставалось за одним или двумя сынами, а другие "верстались" в отвод, то есть могли претендовать на получение других поместий. Естественно, что тот из сыновей, которому переходило отцовское поместье, и обязан был прежде всего позаботиться о родителях в старости. С девочками появлялись другие заботы: им нужно было готовить приданое, в которое наряду с одеждой, украшениями и т.д. иногда шли земельные владения. Если сына у помещика не было, то после его смерти поместье переходило "на прожиток", то есть в качестве пенсии, дочери, а служить с него в дальнейшем мог ее муж.

С момента рождения мальчик включался в состав списков служилых людей, которые назывались десятнями. Таким образом, служба его начиналась с пеленок, и по достижении совершеннолетия молодой дворянин вставал в строй.


Совершеннолетие по каноническому праву наступало в 15 лет, когда можно было жениться. В этом же возрасте помещик впервые поступал на службу и являлся на смотр. Смотр служилых людей проходил периодически в феврале-марте в уездном городе, где был воевода. Вступая на службу, дворяне и дети боярские принимали присягу, целуя крест царю и его детям. Главными воинскими преступлениями считались государственная измена - отъезд в другое государство, а также участие в "смуте" - агитация в пользу другого государя, участие в заговоре или "умысле" на царя и его семейство. В крестоцеловальной записи новики обещали служить "не щадя головы своей, до смерти; и в Крым, и в Литву, и в Немцы, и в иные никоторые государства не отъехати; и из городы, и ис полков, и ис посылок без государева указу и без отпуску не съехать, и города не здати, и в полкех воевод не покинуть, и с их государевы изменники не ссылатися , и не на какие прелести не прельститца, прямити, и добра во всем хотети вправду, безо всякие хитрости и до своего живота".

На смотре воевода осуществлял "разбор" служилых людей: оценивал вместе с выборными дворянами их боеспособность, вооружение и назначал оклад - денежное довольствие и земельное жалованье. Получив свои первые оклады, новик начинал обладать всеми правами и обязанностями служилого человека, ему выдавалось денежное жалованье "с городом вместе" и он претендовал на обеспечение своей службы поместьем. Еще два-три года его имя писалось в служилых списках в перечне новиков, ближайших ко времени составления списка лет, но постепенно новики становились полноправными служилыми людьми, и вступали в права владения поместьем.


Усадьба провинциального помещика была небольшой по своим размерам. Помещичий двор состоял из деревянного барского дома, почти не выделявшегося своим внешним видом из крестьянских домов и служебных помещений - холопьих дворов, конюшни, скотного двора. Обычно дворянин получал поместье в уезде не в виде целостного комплекса земель, а в виде различных по размерам поместных "дач" в разных частях уезда.

Первые помещики в Псковском крае, как и на всем Северо-Западе России, были довольно крупными землевладельцами. Из материалов обыска, проводившегося в поместье князя Ивана Бабичева после его гибели в 1572 году, вырисовывается впечатляющая картина помещичьей усадьбы в селе Озерцы Которского погоста на территории современного Плюсского района. "...Двор большой, на дворе хором две горницы с комнаты, да повалуша, сени одны, поварня, другая поварня естовная, две житницы, дворец конюшенной, на нем четыря конюшни, да сенник, да челяденной двор, на нем два подклета, да изба, да за двором пять дворъцов люцких...". В усадище были 14 построек жилого и хозяйственного назначения. В 1572 году двор князя Бабичева был пуст: во второй половине 16 века на Северо-Западе России бушевал тяжелейший социально-экономический кризис.

Катаклизмы конца XVI - начала XVII века приводили к тому, что помещики погибали, бросали разоренные поместья в приграничных районах. В результате многие служилые люди получали в качестве поместья пепелище. После окончания Ливонской войны в 1582 г. русские войска были выведены из Прибалтики, служилые люди враз лишились своих поместий и помещики "розных немецких городов" стали вновь осваиваться в России.

Субота Степанов сын Пушкин, например, получил поместье из земель Тулупа Вельяминова во Влицком стану Пусторжевского уезда и в Коротайском стану Невельского уезда. Его поместный оклад составлял 500 четей, "да ему ж по государеве велено придати за службу к 500 четям 50 четей". Основной участок поместной дачи Суботы Пушкина находился на территории современного Локнянского района Псковской области. Владение помещика занимало территорию северного колена р. Локни в районе современных деревень Иваньково, Дрехово, Малый и Большой Бор, Орехов Брод. Усадьба Пушкина располагалась в селе Иваньково, где "стояла без пения" деревянная церковь Николая Чудотворца, сожженные "литовскими людьми" помещичий и людские дворы. Всего в поместье Суботы Пушкина было 4 холопьих, 25 крестьянских и 9 бобыльских дворов. Такого "состояния" едва хватало на покупку вооружения и лошадей для службы.


Служба делилась на дальнюю, ближнюю или осадную. Полковая дальняя служба была связана с необходимостью для служилого человека оставлять свое поместье на полгода и больше и, с окончанием весенней распутицы и половодья, выступать в поход на войну или на защиту южной границы от нападений крымских татар. Обычно эта дата приходилась на время после окончания Великого поста и колебалась в течение двух-трех недель после Георгиева дня (23 апреля).

Служилый человек должен был явиться в полки с тем вооружением и на том коне, как он был записан в разборной десятне. В зависимости от своего материального положения дворяне выезжали на службу на ногайских лошадях ("конях"), на турецких и польских лошадях ("аргамаках"), или на местных лошадях ("на мерине"). Наиболее богатые и заслуженные дворяне приезжали на службу в латах и шлеме ("шишаке"), с саблей и пищалью, которую постепенно заменял пистоль. Помещика в походе сопровождал его холоп ("человек"), живший в полковом обозе ("в кошу"). Вот как, например, описано снаряжение великолукского помещика Петра Луковского в 1631 г.: "Головою своею и службою добр, на государеву службу будет на коне, в збруе, в латах и в зарукавье, да в шишаке; ружья: пищаль, сабля; да за ним человек на мерине, с пищалью да саблею при копье". С собой служилые люди везли приготовленные за зиму съестные запасы и корм для лошадей.

Псковские и великолукские дворяне принимали активное участие во всех войнах России на Северо-Западе, начиная с Ливонской (1558-1583 гг.) В походе 1563 г. на Полоцк 150 "луцких помещиков" были в составе передового полка. Великолукские дворяне участвовали и в Земском соборе 1566 г., созванном для обсуждения условий перемирия с Польско-Литовским государством. Текст соборного приговора передает темпераментную речь великолучан: "мы за государя служити, и умирати, и радети, за одну десятину Озерищского и Полоцкого повету покладем головы свои". Многие помещики из Северо-Западных городов получили поместья в Ливонии и под Полоцком, и им было что терять в случае уступки завоеванных территорий Литве.

Смута начала XVII века расколола все русское общество на два лагеря - поддерживавших царя и присягавших самозванцам. Раскол страны коснулся и псковских дворян. Весной 1608 г. псковские дворяне были призваны в Москву на защиту столицы от войск самозванца Лжедмитрия II. Но 1 сентября в Пскове произошел переворот в пользу самозванца, и псковские дворяне, не взирая на возможные наказания, осенью 1608 г. начали отъезжать по домам. Они мотивировали оставление столицы боязнью разорения своих поместий: "нашим де домом от Литвы и от руских воров быть разоренным". Позднее, когда князь Михаил Скопин-Шуйский начал собирать в Новгороде армию для освобождения страны от интервентов, псковичи активно участвовали в военных действия и многие были награждены. Так, например, помещик Андрей Шишкин бился с отрядами Болотникова под Калугой и Тулой, а за рану в бою на реке Вырке в феврале 1607 г. получил в придачу к окладу 50 четвертей земли. Еще 50 четвертей Шишкин получил "за приход, что пришел от Колязина монастыря от боярина и князя Шуйского к Москве с грамотами".

В августе 1610 г. на московский трон боярами были избран сын польского короля Владислав. 6 декабря 1610 г. в Псков, Ржеву Пустую, на Невель и Великие Луки были отправлены грамоты от "господаря", и началась присяга дворян Северо-западных уездов новому царю. Многие "перелеты", как позднее называли изменивших помещиков, стремились любой ценой увеличить свои владения. Так, псковский помещик Иван Симанский получил новое поместье "во вревском пригороде Воронцове", принадлежавшее некогда Никите Карамышеву. Великолукский помещик Григорий Валуев получил в Завелицкой засаде Псковского уезда деревню Колпино, а в Невельском уезде - целую Никольскую волость из состава дворцовых земель.

После воцарения Романовых служилые люди псковских и великолукского уездов вновь встают в строй всякий раз, когда начиналась война. Большинство дворян были рядовыми бойцами поместного ополчения, и на них с особенной силой отразилась военная страда, испытывавшаяся Московским государством в XVII веке. Не менее трети времени от общего срока службы помещики были задействованы в военных кампаниях, и служили они до 40-50 лет, пока не становились непригодными. В десятнях можно найти немало указаний на состояние служилых людей. Великолучанин Иван Олферьев сын Креницын аттестован как человек старый, "и от ран увечен, и в полону в Литве был пытан. На государеве службе за увечьем быти ему нельзе, спина вся и хрястец выжжен". Его сослуживец Борис Прокофьев сын Валуев был "стар, и от ран увечен, пытан на Луках за царя Василья". Но и после отставки дворян привлекали к службе в губных старостах, а также на других должностях гражданского управления.

Аракчеев В.А.