Три обстоятельства выдвигают Псковскую Судную грамоту в первый ряд источников по истории русского права, а следовательно - и русской государственности.

Во-первых, и это самое главное, чрезвычайное богатство ее содержания. Грамота освещает такие стороны русской жизни XIV-XV вв., какие не отразились ни в одном другом памятнике. Организация суда, взаимоотношения между должностными лицами, конкретные нормы уголовного и особенно гражданского права, социальная стратификация и ее развитие, - все это, и не только это, находит свое место в статьях Грамоты. В силу особенностей истории своего текста Грамота является памятником многослойным - она складывалась на протяжении длительного времени и отражает социальную реальность не в статике, применительно к какому-то одному моменту, а в динамике, позволяя тем самым проследить тенденции ее развития.

Во-вторых, Грамота является связующим звеном между древнерусским правом домонгольского времени и правом возрожденной России, сплотившейся вокруг своей новой столицы. Сопоставление Грамоты с важнейшим памятником Древней Руси - Русской Правдой - показывает, что право вечевого города-земли есть органическая часть общерусского права. Грамота как бы отталкивается от Правды, принимает ее за основу, но видоизменяет, а главное - дополняет ее. Катастрофа XIII в. не привела к разрыву традиции - живая нить преемственности, нить исторической жизни уцелела, несмотря на нашествие, потерю независимости и ослабление общерусских связей.

В-третьих, продолжая и развивая русскую государственно-правовую традицию, Грамота занимает в ней особое место. В отличие от Русской Правды и позднейших судебников, она - памятник княжеско-вечевого законодательства. Характерная, и даже определяющая черта права средневековой Руси (впрочем, как - в большей или меньшей мере - и других обществ средневековой Европы) -симбиоз княжеского права, создаваемого "сверху", волей князя, и права обычного, хранимого народной "пошлиной" и вырастающего "снизу", выражена в Грамоте сильнее, чем в каком-либо другом законодательном памятнике.

Все эти обстоятельства делают Грамоту уникальным источником по истории России. Сложившаяся в северо-западном углу Русской земли в вечевом городе, Грамота - памятник далеко не "местного значения". В Грамоте отразились коренные проблемы государственно-правового и социально-экономического развития нашей страны на протяжении веков, и без привлечения ее материала эти проблемы не могут быть сколько-нибудь успешно поставлены. Шестисотлетний юбилей Грамоты - событие не только Псковского, но и прежде всего общерусского масштаба.

В историографии Грамоты можно наметить два основных этапа. На первом этапе Грамота изучалась главным образом как юридический памятник, и основными исследователями ее были историки-юристы. Заслуга открытия и первой публикации Грамоты принадлежит Н.Н. Мурзакевичу, а честь первого обстоятельного исследования - И.Е. Энгельману. М.Ф. Владимирский-Буданов включил Грамоту в первый выпуск своей многократно переиздававшейся "Христоматии по истории русского права", разбил ее текст на пронумерованные статьи и снабдил комментарием, введя таким образом в широкий научный оборот.

По единодушному мнению дореволюционных исследователей, Грамота - памятник выдающегося историко-юридического значения, сравнимый с Русской Правдой и превосходящий по содержательности и уровню правового мышления позднейшее московское законодательство. Хотя это последнее утверждение, основанное на модной в то время односторонне-либеральной трактовке русского исторического процесса, не может быть принято, к высокой оценке Грамоты как таковой нельзя не присоединиться. Наша дореволюционная историография поставила и разработала ряд важных сюжетов содержания Грамоты, трактуя их по преимуществу в юридическом аспекте.

К дореволюционному периоду относится и наиболее технически совершенное воспроизведение текста Грамоты, изданное под наблюдением Н.Д. Чечулина. При этом, однако, после Энгельмана не создавались труды, посвященные Грамоте в целом как источнику - ее категории рассматривались, как правило, в связи с другими историко-юридическими сюжетами. Тем не менее, были поставлены и вопросы социально-экономического содержания Грамоты.

В советской историографии Грамоты, как и при исследовании других исторических источников, отразились как позитивные, так и негативные тенденции развития русской исторической мысли этого периода. К числу последних следует отнести преувеличение значения классовой борьбы как основного (если не единственного) фактора исторического процесса, упрощенное толкование феодальной формации как времени безраздельного господства крепостнических отношений, одностороннее представление о роли и значении государства как орудия, используемого господствующим классом для порабощения трудящихся масс, недооценка самостоятельного значения нравственного фактора в развитии общества. Несмотря на эти недостатки, вызванные отчасти идеологическим диктатом, отчасти искренними заблуждениями исследователей, советский период изучения Грамоты был весьма плодотворным. Позитивная тенденция развития исторической мысли, основанная на принятии концепции общественно-экономических формаций как последовательных закономерных этапов истории человеческого общества, оказалась в целом плодотворной и конструктивной и позволила при изучении истории России придти в ряде случаев к научно-содержательным результатам.

Новейшая концепция истории русской государственности, развиваемая И.Я. Фрояновым и его школой, достаточно убедительно ставит вопрос об общинном государстве в Средневековой Руси, основанном не на антагонизме, а на определенном единстве княжеских и общинных институтов в форме княжеско-вечевой власти в городских волостях или городах-государствах. Дальнейшее развитие этой концепции поможет придти к новым интересным результатам и уточнить общую картину социально-политического развития Древней и Средневековой Руси.

К числу наиболее важных результатов, достигнутых при изучении Псковской Судной грамоты в настоящее время относится, на мой взгляд, определение места ее социально-экономических и правовых реалий в общем контексте истории средневековой России. Как и в других странах Европы, генеральной линией социально-политического развития России в Средние века был переход от свободной общины к феодальной вотчине. Этот переход, растянувшийся на несколько столетий и далеко не однозначный по своему содержанию, характеру и формам, проявился и в категориях Псковской Судной грамоты.

Общество, рисуемое Грамотой - это общество по преимуществу свободных людей, членов городской вечевой общины. Как и во времена Русской Правды, отношения свободы преобладают над отношениями зависимости, однако в отличие от Правды социальная дифференциация выражена заметно сильнее. Хотя признаки разложения городской общины отразились в Грамоте гораздо слабее, чем в памятниках Великого Новгорода, Господин Псков идет в принципе по тому же пути, что и его "брат старейший". Другого пути не существует. При всех своих индивидуальных особенностях, псковская городская община с необходимостью расслаивается, и вечевой город (как на Руси, так и в Европе) оказывается, подобно сказочному витязю, на распутье трех дорог - к боярской олигархии, к захвату чужеземцами, или к включению в единое государство своего народа. Судьба была милостива к древним русским городам. Они не попали ни в руки мелких местных князьков как города Италии, ни под власть чужеземного короля, как города Фландрии. Влившись в возрожденное Российское государство, они сохранили свою веру, свой язык, свою культуру. Эта культура, одним из ярких памятников которой является Псковская Судная грамота - органическая часть наследия, доставшегося нам, сегодняшним гражданам России, от наших предков и составляющего основу нашего национального и государственного самосознания.

Алексеев Ю.Г.